Войти
  1. » » » Захар Прилепин - 2 страница
Скрыть панель справаПоказать панель справа

Захар Прилепин

2010-05-30T14:25:00+04:00 2019-08-09T18:40:35+03:00
SVLexa

  1. ноль
Полезность: 0 | сообщение № 16 отправлено 15:23, 26.04.2016

"Черная обезьяна" - нуу, как совершенно справедливо классифицируют этот роман, - психологический триллер. Мрачная книга, хоть и с юмором, а также с кишками, потной пошлятиной, российским быдлом. Тема размышлений - детская жестокость: почему она возникает, в каких условиях, как она проявляется и кто в этом виноват? На протяжении всей книги чувствуется какая-то сухая тошнота. То от одного, то от другого. Но я девочка впечатлительная, так что, может, кому-то по-другому покажется.

Начитавшись, стала размышлять и шутить над всем про себя в той же манере, как и главный герой )) Главное, не поддаваться тому же настроению: все козлы, все надоело, как же я сам себе надоел.

Интересная фраза такая, пишу по памяти:

- Девушки спрашивают, за что их любят, потому что они себя любят. Ты спрашиваешь, за что тебя любят, потому что ты себя ненавидишь
неплохо.

В общем, если вы не беременны и вам не тошнит и так от всего, то вполне можете провести вечер в размышлениях над детской жестокостью.

Сладко от понимания, что в библиотеке еще много Прилепина, которого я не читала )) и практически бесплатно совершенно. хорошо-то как ))))

  1. Офлайн
  2. Посетитель
  3. 74 сообщений
  4. Участник
Полезность: 0 | сообщение № 17 отправлено 20:58, 26.04.2016

zdraste (24.04.2016, 15:53) писал:А что тебя сподвигло? Т.е. зацепило

У Прилепина очень хороший русский язык. Читаешь и наслаждаешься.





Большинство людей достойны друг друга...
SVLexa

  1. ноль
Полезность: 0 | сообщение № 18 отправлено 02:32, 27.04.2016

крошка чеснок (26.04.2016, 20:58) писал:У Прилепина очень хороший русский язык. Читаешь и наслаждаешься.

дададад!!! в точку!
zdraste (24.04.2016, 18:16) писал:Исходя из личного опыта, иногда с писателями приятнее общаться, чем читать их произведения.
Иногда смешно читать их рассуждения, перепалки с другими.
А что тебя привлекает в Захаре?

редкое имя, кстати, у меня одноклассник тоже был Захар.

а Вас он не привлек? ))
---

  1. ноль
Полезность: 0 | сообщение № 19 отправлено 21:21, 05.06.2016

Прочитал "Семь жизней", сборник рассказов. Как обычно, великолепный, образный и точный язык. Но я не понял ЗАЧЕМ эта книга. хотя могу выделить пару рассказов, которые в меня выстрелили. Не понял общей концепции. Сам Захар написал про книгу:
"Семь жизней" - как тот сад расходящихся тропок, когда человек встаёт на одну тропку, а мог бы сделать шаг влево или шаг вправо и прийти... куда-то в совсем другую жизнь? Или другую смерть? Или туда же?
Эта книжка - попытка сходить во все стороны, вернуться и пересказать, чем всё закончится".

Не увидел я этого.
---

  1. ноль
Полезность: 1 | сообщение № 20 отправлено 01:51, 17.07.2016

Наверное, такие вещи нельзя говорить, но я скажу.

Поэзия способна оправдать многое. Поэзия, смею наивно надеяться я, один из самых лучших адвокатов на любом Страшном суде.

Ну ладно, если не на Божественном, то уж точно — на человеческом.

Если о времени сложены стихи и песни, если время породило эпос — значит, оно удалось, оно останется, его запомнят. Даже если посреди этого времени выросла, как самый страшный сорняк, война, тем более гражданская.

К примеру, про советскую власть, красноармейцев и красные знамёна очень много хороших стихов, и как бы мы к той власти ни относились, она всегда будет реабилитироваться если не напрямую, то контрабандой через Блока, Маяковского, Есенина, Багрицкого и Луговского. Мальчишка новых времён зацепится за поэтическую строку, словно рубахой за гвоздь на заборе, и зависнет в тех временах, и неизбежно начнёт о них ностальгировать.

А про постсоветскую «демократию» хороших стихов нет, и об этом времени будут думать и помнить только те, кому там было хорошо. Остальным там делать нечего и цепляться не за что.

Когда начиналась вся эта история на Майдане и затем в Крыму, я меньше всего об этом думал. Но когда с той стороны зазвучала песня «Никогда мы не станем братьями», пришлось задуматься.

Хорошая новость, на мой пристрастный вкус, в том, что замайданная сторона любит не просто пафос, а пошлый, дурно срифмованный пафос. Видеть себя и только себя в качестве жертвы, расцарапать себе лицо и на камеру произносить страстные монологи в духе древнегреческого театра, только не очень умные.

Когда Россия бомбила Чечню, здесь никому в голову не приходило складывать стишки про ваххабитов и хором, по ролям, их читать. Я испытываю по этому поводу некоторое уважение к своему народу.

Не самые хорошие новости в том, что люди Донбасса (или, если угодно, Новороссии) пока не написали о себе так, чтоб это можно было занести на скрижали.

Первое слово здесь сказала Анна. Аня.

Это было слово ломкое и женское. Но очень важное и сильное.

***

В гильзу от АГС помещается 20 грамм
в данном случае — виски. Мы пьём без звона,
ветер с востока хлопает дверью балкона.
Пьём за тех, кто более не придёт к нам.

Пьём за любовь, за свою мирную жизнь,
за наше большое будущее, поскольку все мы
относительно молоды; неубедительнейшим «держись»
пытаемся поддержать друг друга на время.

Сентябрь начался, с востока идёт гроза,
молчат миномёты, автоматы притихли даже.
Один комроты, смотря на меня, сказал,
что мечтает увидеть женщину не в камуфляже.

Здесь земля отверженных, нам уже от неё не деться,
ветер степной пахнет смертью, мятой и мёдом.
Мы пьём за любовь, за правду, за счастливое детство,
пьём, не чокаясь, из гильз от гранатомёта.

***

— Ты родилась в Харькове...

— ...в 1988 году. И в Харькове выросла. Родители у меня оседлые люди — они даже сейчас не хотят оттуда уезжать.

— У вас такая русская советская семья, родители — интеллигенция?

— Ну да — инженеры.

— Когда ты росла, там уже было что-то специфически украинское в Харькове?

— Было. Учебники у нас были.

— Истории, имеется в виду?

— Истории и украинской литературы… Они создавали когнитивный диссонанс. Например, в учебнике истории могло быть написано, что Богдан Хмельницкий лучший сын украинского народа, потому что он нас освободил от гнёта поляков. Одновременно в учебнике украинской литературы писали, что Богдан — это зрада, предательство, потому что он нас присоединил к России.

— А в домашней среде, на улицах, были какие-то разговоры на эту тему?

— Нет. Люди старшего поколения — все были нормальные. И учителя, и мои знакомые, и родители.

— А одноклассники?

— Нужно сказать, что я была в школе, как бы это сказать... социофобом. С одноклассниками мы начали ругаться, когда началось всё это: УПА, Бандера и так далее. А потом случился «оранжевый майдан», и многие у нас надели оранжевые ленточки.

— Многие — это как? Три человека в классе или половина класса?

— Человека три, но они были очень активные, поэтому казалось, что их очень много. Они были меньшинством, но у них была выраженная гражданская позиция.

— То, что сегодня говорят о себе самые заядлые украинофилы — о своей литературе, о своей истории — как ты это расцениваешь?

— С украинской культурой я знакома, наверное, лучше, чем многие, кто про неё пишет. Украинская культура есть, и местами она очень неплоха. Та же Лина Костенко, вне зависимости от её политических убеждений, прекрасный поэт. Украинские народные песни мне очень нравятся, есть хорошая литература, преимущественно XX века. Можно меня сейчас закидать камнями, но Василь Барка — ярый русофоб и антисталинист — писал с литературной точки зрения очень неплохо. Из поэтов — Микола Хвылевой, Сосюра, Малышко — замечательные поэты. А Лина Костенко просто моя любовь.

— Ты по-украински говоришь?

— Да, свободно... Только устала от него. Наверное, потому, что мне его слишком активно навязывали. Когда я приезжала в Россию, ещё живя на Украине, мне очень нравилось, что вокруг русский язык, надписи на русском языке, вывески. К украинским надписям тоже привыкла, но русские лучше, как оказалось. Читать на украинском тоже свободно могу. Но сказать, что украинская культура в чём-то круче русской — это будет очень большой ложью. И это не оттого, что Украина меньше России. Франция тоже меньше России. Просто у Украины истории толком нет. Вся её история заключается в том, что она была под тем-то и под тем-то... Но я категорически не согласна с утверждением, что в силу этого самой Украины нет. По факту мы её имеем. Давайте уже с этим что-то делать. А пытаться делать вид, что её не существует, нелепо.

***

Аня заказала себе мохито. Безалкогольный.

Ну и я за компанию с ней решил это выпить. Никогда в жизни не пробовал этого напитка.

На улице стояла ужасная жара, как в одной старой песне.

— Ты была единственным ребёнком в семье?

— У меня ещё братец есть. Причём вот он — яростный украинский националист.

— А сколько ему лет?

— 21 год.

— Он же русский.

— Технически да, но он говорит, что раз он родился на Украине, значит, он украинец.

— А что, как ты выражаешься, «технически» происходит с людьми, раз у них случается такая перезагрузка программы?

— Во-первых, школа. Во-вторых, насколько я понимаю, у них там какая-то особая тусовка — я не очень в это вникала, но он очень интересуется бодибилдингом... Но я этой среды не знаю, я уехала из Харькова, когда он был ещё достаточно мелким.

— То есть вы ещё не успели с ним сдружиться, о чём-то поспорить?

— Да, всё же разница 7 лет.

— И ты с ним не общалась больше? Не звонила, не спрашивала, что с тобой стряслось, брат?

— Мы поссорились не из-за политики, а... он действительно очень хамоватый ребёнок вырос.

— А у родителей как с ним отношения?

— Родители к этому относятся так, что это, конечно, дурак, но это же наш сын.

— Он никуда не ездил воевать? Он просто бродит и кричит кричалки?

— Нет, он даже не кричит кричалки. Он больше в инете воюет. Какое-то время я ещё думала, что можно с ним помириться, но когда после Одессы я увидела его пост про «жареных колорадов», я подумала, что всё.

— Слушай, давай ещё раз проговорим. Я не понимаю, как юноше можно отказаться от принадлежности к огромной стране, к своему народу, который побеждал на протяжении почти тысячи лет, и вместо этого присоединиться к народу хоть и красивому, задорному, даровитому, но, давай называть вещи своими именами, региональному. К тому же придумавшему очень увлекательную, но, к сожалению, крайне неправдоподобную собственную историю. Я понимаю, если человек реально украинец и он думает: малый народ, да свой. Это стоит уважать. Но когда русский человек меняет свой код... Кажется, молодые люди хотят быть причастным к чему-то, что ли, более сильному, более надёжному?

— То, что они хотят прислониться к сильному, как раз и было той причиной, по которой у них поплыли мозги. Дело в том, что «майдан» шёл путём маленьких побед. Сначала там объявились какие-то люди, говорившие что-то про евроинтеграцию, следом побили студентов. Потом они собрались и увидели, что они сильны и могут на что-то влиять, потому что власть всё время шла на какие-то уступки — шаг вперёд и два назад. Они увидели, что если ещё чуть-чуть поднажать, то они смогут чего-то добиться. В итоге это привело к тому, что уже в феврале «майдан» без большой крови уже было не разогнать. А когда «майдан» победил, они решили, что они могут называть себя сильными и ассоциировать себя с победителями. Если ты ассоциируешь себя с «майданом», ты ассоциируешь себя с победителями.

— Логика правильная, но только если начинать отсчёт с «майдана». Но ведь это раньше началось.

— Тогда всё-таки школа, потому что там все 10 лет их обрабатывали. И это действует на внушаемых подростков. В них уже сидит это знание, что Украина на самом деле прекрасна и крута. Плюс когда мы учились, Россия была довольно слабая — ельцинская Россия, которая умудрилась промотать то, что было у Советского Союза. И в России было плохо, и у нас здесь было плохо. Да, был сильный Советский Союз, но он кончился — и это прошлое; логично на прошлое не ориентироваться.

— Из текущей ситуации ты можешь сказать, что твой брат, и многие его сверстники, и те, кто постарше, могут измениться? В силу собственных неудач или в силу того, что, к примеру, Россия будет выглядеть объективно лучше?

— Они — нет. Их дети — да. Отказываться от того, во что вложено столько эмоционального ресурса, они не станут. Это всё равно что для них отказаться от самоидентичности. «Если я столько времени вкладывался в неправое дело, значит, я очень плохой? Невозможно». Это чисто психологическая штука.

Мы некоторое время молчим.

— Как ты к ним относишься? — спрашиваю.

— Я не хочу ненавидеть. Потому что если начнёшь ненавидеть, скатишься туда же, где и они сейчас. Потеряешь способность адекватно оценивать ситуацию и ничем от них отличаться не будешь. Мне скорее кажется, что это война идей не на уровне «великая страна» против «не великой страны», а на уровне людей, которые способны трезво мыслить, против людей, которые одурманены. Одурманены ненавистью.

***

Откуда-то в кафе появился человек с гитарой, местный музыкант, и начал наигрывать что-то невыносимо лирическое.

— Пойдём-ка на веранду, — предложил я. — Заодно покурим.

Мы расположились на тихо вскипающей улице. Нам принесли мохито.

— Когда я окончила институт, я уехала в Киев, потому что была очень домашней девочкой и мне было страшно вот так сразу переезжать, например, в Питер. Я училась на химфаке, причём абсолютно не по прикладной специальности — квантовая химия. И думала, что буду наукой заниматься. Но у меня напрочь отсутствовали способности к тому, чтоб пробиваться в жизни. А в Киев меня как раз звали в аспирантуру — и я поехала туда. И мне очень повезло, потому что в аспирантуру я не поступила. На тот момент как раз вышла игра World of Tanks — я начала в неё играть и не смогла поступить.

— Ты так увлеклась компьютерной игрой, что не смогла поступить в аспирантуру?!

— Да.

— Стрелялка?

— Ну да, танки.

(Пауза. Я даже вытащил себе ещё сигарету. И Аню угостил).

— И что ты там делала, в Киеве?

— Прожила там три года, работала журналистом. Сейчас смотрю, что пишет моя бывшая редакторша из «Бюро новостей» — она даже не за Порошенко, а прямо за «Правый сектор». А так это было очень хорошее, годное издание, настолько годное, что я только спустя год работы узнала, что оно принадлежит Яценюку. То есть до этого я не знала, и нам разрешали там писать всё что хочешь. Я там работала с Виктором Трегубовым — это был мой хороший друг, и даже сейчас мы остались хорошими приятелями.

— Это какой-то замайданный журналист?

— Да. Например, Виктор писал яростно статьи евроинтеграционные, я писала яростно за Таможенный союз, и никого это не парило, главное, чтобы это было хорошо написано. Поэтому меня всё устраивало.

***
---

  1. ноль
Полезность: 1 | сообщение № 21 отправлено 01:51, 17.07.2016

Ждал её в совершенно пустом кафе посреди солнечного Донецка. Потом курил на улице, сидя на приступочках. Подъехало тонированное такси, и я откуда-то сразу догадался, что она там. Но целую минуту из машины никто не выходил.
Я смотрел на такси: ну, выходи уже, я тебя узнаю, уже узнал, Анна Долгарева. Хотя не видел её ни разу, только стихи читал, удивительные.

Нет — и всё, стоит себе машина, не шелохнётся. Думаю: подвела тебя твоя интуиция, парень.

Отвернулся. Но сам всё равно кошусь на авто: неужели ошибся?

Совсем разуверился уже — и вдруг вышла.

Чуть неуверенная в своих движениях, как человек, вдруг после долгой темноты оказавшийся на свету.

Присела рядом.

Говорит:

— А я сигареты не взяла. Думала, в кафе нельзя.

— В кафе нельзя, — говорю, подавая сигарету.

Она была вся в чёрном. Майка, брюки — чёрные.

Сигарету держит как-то по-женски, не очень естественно.

Большую часть войны Аня провела в Луганске. В Донецке она недели, что ли, две или три — в Луганске сейчас стреляют меньше, а она старается всегда быть там, где стреляют.

Вообще Анна журналистка, поэтому и ездит туда, где бомбёжки. Сто раз уже видела всё это — и всё равно едет.

— Не страшно? — спросил потом.

— Я же приехала сюда умереть.

Она произнесла эти слова так, что почти невозможным образом в них не осталось ни пафоса, ни позы. Но она всё равно улыбнулась, словно извиняясь, что приходится так отвечать.

***

«Друг мой, друг мой

(друже),

когда вы развернёте на нас оружие

(коли запалає сніг),

промедли пару мгновений

(помовч хвилину)

и вспомни меня (звернися до мене),

И помни, что куда бы ты ни стрелял

(пам'ятай, коли будешь стріляти),

у тебя под прицелом будет моя земля

(перед тобою будуть зморщені хати),

у тебя под прицелом буду я — растрёпанная,

с чёрным от боли лицом, как эта земля

(пам'ятай, моє сонце, коли ти стрілятимеш,

бо стрілятимеш в мене, куди б не стріляв).

Потому что я — эта земля и её терриконы,

и её шахтёры, взявшиеся за оружие.

(пару хвилин зачекай,

а потім все одно,

все одно стрілятимеш в мене, друже)».

***

Это она, её стихи.

Давайте я сразу выложу все карты, чтоб никаких театральных пауз не делать.

Анна Долгарева — поэтесса, родом с Украины, но последнее время жила в России, работала там, обживалась как-то.

Выпустила книжку стихов, ездила время от времени по России — выступала как поэт, имела свою толику успеха и узнаваемости.

У неё был парень, она его любила.

Когда началась война, парень пошёл в ополчение воевать. И его убили.

Она бросила всю свою прежнюю жизнь и переехала на войну.

И с тех пор она на войне.

Я знаю несколько аномальных историй, связанных с чем-то подобным: люди бросают свою жизнь, рвут все связи и оказываются в Донбассе.

Чаще всего это мужчины, но несколько женщин я тоже знаю.

Но только одна из них — прекрасный поэт. Это Аня. Стихи здесь будут только её. Они тоже часть рассказа. На самом деле куда более важные, чем все остальные слова.

***

встречаются осенью, детскую площадку заметают листья,
со временем выцветает смех, и глаза, и лица,
узнают друг друга не сразу,
настороженно курят,
переглядываются, словно враги.
при жизни не протянули бы друг другу руки,
но теперь они на другом берегу реки,
и текут облака, и ревут быки.

сколько лет дружили они и сколько лет воевали,
под осколками мин, под дождём из стали,
сколько лет до того дружили,
покуда жили,
а не из последних сил выживали.

вот стоят они на детской площадке, как стайка детей,
на другом берегу реки, на перекрёстке путей,
и кто-то говорит: «а помните, мы здесь были
вот в таком же холодном, пронзительном октябре,
и звенящий воздух, затянутый нитками пыли,
розовел, как живой, на заре».

и тишина проходит, лопается печать,
и начинают они говорить и звучать,
и смеяться, и вспоминать былое, и совсем не говорить про войну,
словно это братство так и было единым,
и летят листки по теням их длинным,
и вода течёт сквозь лёгкую пелену
вечернего тумана, сквозь сияние и тишину.

раздвигаю пальцами воздух, ни пятнышка не найду.
«а помните, ребята, в одиннадцатом году…
а помните, в лес выбирались, а помните, как…»
вдалеке ревут быки, замыкается круг.
дай мне сигарету, мой старый враг,
дай мне сигарету, мой старый друг.

***
---

  1. ноль
Полезность: 1 | сообщение № 22 отправлено 09:52, 02.09.2017

Провинциальный переводчик в бандитском логове

Есть несколько литературных тем, в которых иные самоуверенные граждане желают казаться осведомлёнными. Первая тема касается того, что современная русская литература никому не интересна, потому что она провинциальна и касается собственно скучных российских реалий, а волшебный мир давно стал глобален. Подразумевается, что есть какая-то особенная «глобальная» литература, которую все читают, чтоб не замараться о чью-то там провинциальность. За всеми этими рассуждениями стоит смехотворно простое чувство: человеку просто нравится думать о том, что Россия провинциальна, и под свою нехитрую идею он глубокомысленно подгоняет всё подряд.

Между тем ничего более провинциального, чем русская литература XIX века, и предположить невозможно: все эти капитанские дочки, старосветские помещики, Невские проспекты, Бежины лужки, собачки Муму, лошади Вронского и остальные Холстомеры, смерть какого-то Ивана Ильича, чеховские мещане и мужики. Какое вообще до них могло быть дело французу или англичанину, и уж тем более американцу?

Но русская литература, как бы сегодня сказали, «взорвала» мир и создала канон, влияние которого по сей день огромно, а в прошлом столетии было просто определяющим: вспомните, как Хэм или Генри Миллер в автобиографических своих сочинениях, посвященных взрослению и первым литературным шагам, перечисляют и перечисляют русскую классику, которая научила их думать, писать, жить.

Большевистская революция принесла не только страдания, разрушения и террор. Еще она принесла веру странам третьего мира в то, что они тоже могут участвовать в экономическом, культурном, интеллектуальном соревновании со странами первого мира. Что они тоже люди, и, более того, творцы! Двадцатый век явил миру десятки, а то и сотни провинциальных литератур — и основная заслуга в этом, конечно же, Советской власти: вспомните все эти бесчисленные антологии африканской прозы, латиноамериканской поэзии, азиатской драмы и тому подобного. А какие танцы хороводили вокруг литераторов стран варшавского блока — как их провинциальность лелеяли!

Коммунисты, конечно же, особо отмечали идеологически выверенных художников, друзей Советского Союза, но с нами дружили реальные величины — достаточно сказать, что все латиноамериканские классики, кроме Борхеса, были «леваками». Потом, конечно, и Нобелевская премия подтянулась — её стали выдавать художникам, выдержанным идеологически, но с противоположным знаком,— однако, прямо говоря, не менее, а то и более провинциальным.

Любой человек, худо-бедно осведомленный с мировой культурой, отлично знает, что самые сильные литераторы современности рассказывают про, условно говоря, жизнь своего двора. Американец Франзен — про американский двор, Памук — про турецкий, Аля аль-Асуани — про египетский, Уэльбек — про французский, Амманити — про итальянский. Те, кто никого из перечисленных не знает, повторяют и повторяют благоглупости о провинциальности. Мне тут могут сказать, что здесь имеется в виду не провинциальность сюжетных коллизий, но провинциальность сознания. Я всё понимаю; но и это утверждение голословно.

Моя жена, читая недавно одного современного новомодного автора, сказала: «…да, хорошо, но — ты заметил? — большинство из них пишет так, будто в мире никого или почти никого помимо них — нет; России, например, точно нет, хотя если б только России…» Сказано это было далеко не в том смысле, что Россию стоило бы упомянуть и вообще про русских не забывать — нет, тут всё куда сложнее. Это метафизическое, труднопроговаривамое чувство: читая Льва Николаевича Толстого или Федора Михайловича Достоевского, с их нарочито русскими проблемами, типажами и сюжетами, ты на любой странице знаешь, что вокруг существует огромный и разнообразный мир — именно поэтому два вышеназванных автора по сей день являются крупнейшими мировыми писателями, соперничать в значимости с которыми могут единицы — Гомер, Шекспир, Данте, Вольтер, Гёте, а на Диккенсе и Драйзере уже спотыкаешься — рядом выглядят мелковато… Но и сегодня, читая, скажем, «провинциальные» книги Евгения Водолазкина и Александра Терехова, я определённо вижу вокруг описываемых ими сугубо русских вещей не просто мир, но вселенную и звездное небо над головой.

Не буду называть поименно наших знаменитых европейских коллег по ремеслу — а то еще в зависти обвинят,— но, зная их книги и даже находя эти сочинения симпатичными, я время от времени ловлю себя на мысли, что пространство того или иного романа — это пространство парижской кофейни: другого измерения у этой книжки нет и быть не может. На этом, пунктирно обозначив проблему, завершим.

Есть и вторая тема, позволяющая всякому поднимающему ее, уважать себя, но столь же, как и тема, поднятая выше, отдающая благоглупостью. «Не стоит,— говорят иные знатоки,— читать иностранную литературу вообще, она непереводима, все нужно читать в подлинниках. И российские реалии никому там не будут ясны именно по причине их непереводимости».

Удивительно, насколько люди не желают хотя с минимальной критичностью подходить к произносимому ими. Милые мои глубокомысленные говоруны, но мы ведь не читаем Библию и Коран в подлинниках, правда? Уже много веков как наследие античности или эпохи Возрождения стало культурным достоянием всего человечества — но мы не говорим на латыни, на древнегреческом, на староанглийском, на итальянских диалектах, давших начало их классической литературе. И что? Миллионы читателей, скажем, в Китае или Индии совершенно адекватно воспринимают наследие русской классики, а, в свою очередь, в России жили величайшие знатоки, интерпретаторы, исследователи, пожалуй, любой мировой литературы — далеко не всегда работая с оригиналами. Пушкин — уже он! — многое читал в переводах.

Речь сегодня разработана в такой высокой степени, а социальные, бытовые, криминальные, экономические или военные реалии разных народов настолько схожи,что перевести можно что угодно: главное, чтоб переводчик понимал среду, о которой идёт речь. Возникают ли сложности? Еще бы. Вот, к примеру, моя вчерашняя переписка с норвежской переводчицей моего романа. «Захар, скажите, пожалуйста, значение слова „фраер“ и варианта „битый фраер“». Отвечаю: фраер, в понимании воров, не сидевший человек, гражданский. Определение скорей презрительное. Но «битый фраер» — это фраер поживший, умеющий держать удар, сильного характера; это почти уважительное определение. Хотя для уголовного мира фраер всегда остается фраером, даже «битый». «Захар: „Была бы свинка — будет и щетинка“— смысл этой пословицы?» Отвечаю: смысл банальный — есть свинка, есть щетинка. По принципу: есть корова — есть рога. Хотя некое юродство, некое лукавство, некая злая дурашливость этой фразы должна чувствоваться в переводе.

Собственно, зададимся вопросом: сложно ли норвежскому переводчику? Отвечаем: сложно. Справится ли он с работой? Думаю, да. Ничего невозможного тут нет. Посоветуется с норвежскими ворами и бандитами и все вопросы разрешит. Глобальность мира — не в унификации, друзья мои.

источник
---

  1. ноль
Полезность: 0 | сообщение № 23 отправлено 20:22, 14.09.2017

Либеральная общественность в очередной раз веселит. Мы взрослые люди и отлично помним, что за словеса звучали особенно назойливо в годы "перестройки" и прочей "демократизации". Стоял тогда плач российских демократов о том, что "русский народ Бога забыл", что "дорога к Храму заросла": я слышал все эти патетичные и блудливые речи, от которых меня, признаюсь, воротило — исключительно на эстетическом уровне. Если у вас что-то заросло — идите, и займитесь прополкой. Или отвечайте исключительно за себя: я вот забыл дорогу к Храму, пойду искать. Зачем о других.

Меня самого, родившегося в семье коммуниста, крестили в 1975 году, в храме деревни Казинка Скопинского района Рязанской области — он и тогда был открыт, и сейчас. Иконы и Священное Писание в деревенском нашем родовом доме были всегда.

Но раз сказали, что "забыли" и "заросла" - надо было вспоминать. Начали вспоминать.

Еще для либерального дискурса характерны были непрестанные, перманентные, многолетние увещевания о необходимости национального покаяния за все прегрешения Советской власти — в том числе, за убийство царской семьи.

Ну так вот оно, милые мои — пришло покаяние, вы ж этого хотели: ходят русские люди то туда, то сюда с портретом государя, широко крестятся, требуют "Матильду" запретить. Если это не покаяние — то что?

Это разве не вы, либеральные деятели, четверть века рассказывали о том, как отвратительны большевики, как чудовищны, в какой тупик они завели Россию, которую мы потеряли — и в которой было так хорошо, так воздушно, так ароматно. Наснимали об этом тысячи фильмов, написали сотни книг, накропали десятки тысяч самых низкопробных и манипулятивных телепрограмм и передач.

И вот вам результат: народ, по крайней мере какая-то его часть, снова возлюбил своего Государя. Нечего жаловаться теперь, за всё прилетает ответочка. (И за вашу майданофилию тоже прилетит, но попозже).

Что собственно до нас — то мы тут советские дети, детей императора нам жаль, а Государя мы почитаем как мученика, а не как праведника, посему имеем своё мнение и касательно режиссёра Алексея Учителя.

Я очень люблю режиссера Алексея Учителя. И как человека, и как мастера.

Я даже могу уточнить, когда именно я полюбил его, как режиссера, и когда — как человека.

Однажды в каком-то стародавнем году, лет чуть ли не двадцать назад, пошли мы с женою в маленький, человек на сто, нижегородский кинотеатр смотреть фильм "Дневник его жены".

Российское кино того времени последовательно вызывало стойкое отторжения, и ничего хорошего мы не ждали.

Но когда фильм окончился — весь зал поднялся и стал аплодировать. И мы тоже, искренне и восхищённо.

Собравшиеся в зале никому не были должны: ни авторов фильма, ни актёров, как вы понимаете, среди нас не были - более того, создателям фильмо никто и рассказать не мог о нашем порыве.

Но мы поднялись и аплодировали — все как один.

Такое было со мной единственный раз в жизни.

Это был первый фильм Алексея Учителя, который я видел.

Потом я посмотрел "Прогулку" и "Космос, как предчувствие", и некоторое время пребывал в убеждении, что Учитель вообще лучший режиссёр в современной России. Я и по сей день считаю, что он снял несколько удивительных фильмов — как минимум, три.

Чтоб иметь цельное представление об этом режиссера, я разыскал его самый первый фильм – "Мания Жизели" - и тоже остался доволен; хотя то, что этот фильм — первый в фильмографии Учителя, как автора художественных фильмов, было всё-таки заметным.

"Пленный" - о событиях в Чечне воспринимался чуть сложнее; но в любом случае Учитель взялся за тему, за которую не брался фактически никто — и кино его точно не было приговором «российской военщине» - что ценно, что на тот момент вообще было удивительно.

Аляповатый "Край" того же автора не вызвал у меня и малой доли тех эмоций, что вызывали первые фильмы Учителя; впрочем, там было несколько забавных моментов; и вообще, что самое важное, в работах его в целом отсутствовало столь характерное для недавних времён желание выставить счёт русскому народу и оттоптаться на проклятых большевиках. Учитель ставил перед собой несколько более сложные задачи — вне зависимости от того, справлялся он с этим или нет.

В конечном итоге, работал он искренне и разносторонне - словно голливудский режиссёр, какой-нибудь, к примеру Аранофски: то есть, Учитель мог снять и лирическую комедию, и серьёзный фильм о русском писателе, и масштабный истерн, и боевик, и что хотите.

А как человека я его полюбил при следующих обстоятельствах. На заре "десятых" годов, подразочаровавшись в либерельной интеллигенции и ее способности к диалогу, я написал программный текст "Письмо товарищу Сталину", который наделал жуткого шума.

По поводу этого текста то ли уже бывший, то ли еще действующий министр культуры Михаил Швыдкой отказал мне в праве называться русским писателем, вся прогрессивная общественность дружно (с той же степенью ярости и небывалого единения как ныне противники «Матильды») обвинила меня в сталинизме и ксенофобии, писатель Быков назвал моё письмо "глупым", Вероника Долина обратилась к своим товарищам и слушателем с просьбой мне "набить морду", Игорь Иртеньев пообещал это, хм, сделать, Матвей Ганапольский сказал, что любое приличное издание должно отказать мне в сотрудничестве, и журнал "Огонек" с Лошаком во главе — отказал мне, а я там трудился уже несколько лет, ну и так далее: все на свете пархоменки вскрикивали и размахивали крылами. Кстати, тогда мне впервые дали от ворот поворот мои зарубежные партнёры: немецкие агенты, зазывавшие меня на очередные презентации, отписались, что дела со мной больше иметь не будут.

Жуть что творилось, в день выходило по десять статей и по сто постов с общим посылом, что я ничтожество рода человеческого.

Я тогда уехал в керженскую свою деревню, и сидел там, молча глядя на воду в реке.

Из всех моих многочисленных именитых знакомых поддержали меня, кажется, два или три человека: Никита Сергеевич Михалков позвонил, и ещё Михаил Леонтьев (да, кстати, это именно он звонит мне в том знаменитом ролике с Навальным, и поздравляет).

Велико же было моё удивление, когда третий звонок раздался от Алексея Учителя. В своей очаровательной неспешной манере он пригласил меня… выступить с завершающим словом на очередном, проводимым Учителем, фестивале в Санкт-Петербурге.

С пол минуты я молчал.

Потом спросил:

- Алексей Ефимович, такой шум стоит, вас… ничего не смущает?

- Захар, перестаньте, - сказал Учитель, - Приезжайте, я вас жду.

Я приехал и выступил; завершающее мое слово, кстати, было о чувстве Родины, о моём неприятии космополитизма.

Несколько человек вышло из зала в знак протеста, одна дама после моего выступления нашла меня и, стоя рядом, куда-то в пустоту громко говорила всякие гадости; публика в основном косилась и пугливо обходила меня стороной.

Алексей Ефимович меня нашел, обнял и сказал, что выступление было отличным.

Короче, он безусловно симпатичен мне — и по этой причине, и по многим другим, здесь не указанным.

Однако даже если бы я не знал его вовсе, я был бы в той же, что и сегодня, степени озадачен всем происходящим.

Получается так, что государь Николай II – лицо у нас неприкосновенное. И хочется спросить: а только в кино он неприкосновенен, или вообще везде и всюду — в театре там, в книжках, в опере, в фигурном катании?

Скажем, если изображать его возможную связь с балериной — запрещено, стоит ли показывать связь его с Ходынкой или с Кровавым Воскресением? Лично у меня, не знаю, как у вас, есть смутное ощущение, что эти две трагедии накладывают несколько более мрачный отпечаток на фигуру государя, чем его гипотетическая любовная интрига (была она или нет).

Начнем ли мы запрещать с дня нынешнего все иные картины, где Николай II был изображён критическим образом? К примеру, будет ли наложен запрет на показ классической картины Элема Климова "Агония"?

Что нам, наконец, делать со стихами Константина Бальмонта "Кто начал царствовать - Ходынкой, / Тот кончит - встав на эшафот". Извлечем ли мы этого поэта, русского эмигранта, классика символизма из университетских программ? Равно как и все иные антимонархические высказывания русских поэтов, от Пушкина ("Кишкой последнего попа последнего царя удавим") до Блока и Фёдора Сологуба ("Стоят три фонаря - для вешанья трех лиц: / Середний - для царя, а сбоку - для цариц"), потому что всякое из этих высказываний может быть расценено как косвенное (у Пушкина) или прямое (у Сологуба) неуважение к фигуре Николая II.

Как далеко мы пойдем в этом направлении?

Петр Вяземский, к примеру, находил описание Александра I в романе Толстого «Война и мир» карикатурным и неправдоподобным. А если мы Александра вдруг канонизируем? Что тогда? Как быть с Толстым? Сделаем купюры в его тексте — как делают украинцы в случае с повестью «Тарас Бульба» Гоголя.

Или не стоит Толстого и Гоголя ровнять с Учителем? - как сейчас мне наверняка скажут.

А у нас что, для всех будут разные правила?

Мне это не нравится.

Вам не нравится фильм, мне не нравится попытки навязывать одну и единственно верную точку зрения на историю России — давайте остановимся в этой точке.

Это и есть свобода. Вы вольны высказывать свою точку зрения, я вот высказываю свою.

Не для того каялись и искали дорогу к Храму, чтоб выломать кол из забора и пойти бить непохожих на нас. Иначе опять придётся каяться и ещё какую-нибудь дорогу искать.

У нас была советская власть, правая во всём до степеней удивительных. У нас были демократы у власти, на поверку оказавшиеся сектантами, признающими только свою правоту.

Ну, сколько можно уже. Давайте как-то иначе попробуем.

У нашей страны есть один сосед, где огромная часть населения двинулась рассудком от осознания своей небывалой исторической правоты.
---

  1. ноль
Полезность: 1 | сообщение № 24 отправлено 17:02, 30.09.2017

Прилепин пишет в ЖЖ.
Цитата:Выяснилось, что многим неудобно переводить на счёт нашего благотворительного фонда. Поэтому решено вернуться к упрощённому варианту: кто желает переводить просто на карту Сбербанка на помощь ополченцам, раненым, инвалидам, детям и старикам Донбасса - вот карта.
Заявок, как обычно, очень много.
Карта Сбербанка:
4279 4200 1772 3707

Не на войну, просто надо с переводом послать сообщение: "детям". Деньги пойдут на продукты и медицинскую помощь.
---

  1. ноль
Полезность: 1 | сообщение № 25 отправлено 18:07, 03.10.2017

Анна Ларикова: Спасибо фонду Захара Прилепина и всем добрым людям за продуктовую помощь остронуждающимся семья из посёлков Курганка, Бессарабка, Глубокая, ж/м Комсомолец. Продукты получили 35 семей, а именно:

1. Березуцкий Стас — сирота.
2. Верич Элла — онкобольная.
3. Исаков Леша — сирота.
4. Качура Олег — сирота.
5. Гончар Анна — многодетная семья.
6. Запевалова Алена — сирота.
7. Шенцова Наташа — многодетная семья.
8. Карабетова Аня — многодетная семья.
9. Сосновая Надя — многодетная семья.
10. Скибина Юля — многодетная семья.
11. Грецова Анжела — многодетная семья.
12. Сапига Вова — сирота.
13. Долгая Вика — мать-одиночка.
14. Долгая Кристина — мать-одиночка.
15. Дмитрова Лена — мать-одиночка.
16. Ганусовская Света — дети-инвалиды.
17. Коршенюк Елена — разрушено жилье.
18. Терлина Катя — малообеспеченная семья.
19. Лойко Маша — малообеспеченная семья.
20. Крушец Ангелина — мать-одиночка.
21. Логинова Ольга — малообеспеченная.
22. Романенка Алина — сирота.
23. Богданова Виола — беженцы.
24. Замолдинов Артур — папы нет.
25. Ковалева Юля — мать-одиночка.
26. Ковалев Артур — многодетная семья.
27. Яковчик Наташа — мать-одиночка.
28. Паповская Даша — многодетная семья.
29. Тузова Катя — мать-одиночка.
30. Лапидус Елена — одинокая мама и опекун сироты.
31. Шептухина Анастасия — многодетная семья.
32. Аполькова Светлана — разрушено жилье.
33. Апостол Татьяна — разрушено жилье.
34. Гушина Марина — мать-одиночка.
35. Климова Елена — ребенок инвалид с детства.

Прикрепленная картинка


Прикрепленная картинка


Прикрепленная картинка


Прикрепленная картинка


Прикрепленная картинка


Прикрепленная картинка

  1. Офлайн
  2. Поcетитель
  3. 116 сообщений
  4. Участник
Полезность: 0 | сообщение № 26 отправлено 18:40, 09.08.2019

Не хотелось браться за "Обитель", автор политизирован, сам в общественной деятельности активен и о-оочень не однозначен. В книге нет политики, есть характеры, ситуации такие, что мама не горюй, уголовка же. Узнал много интересного про Соловки. Прочитана книга быстро, слог складен у Прилепина. Не понравилось одно, показалось, что к завершению истории автор потерял интерес к своим героям и быстро прикрыл повествование.
 
Найти

Доступ закрыт.

  1. Вам запрещено отвечать в темах данного форума.

Новые ответы

  1. Ассоциации
    Автор: tali-eridan 21:51, 25.03.2024
  2. Страна Читалия
    Автор: tali-eridan 21:48, 25.03.2024
  3. Тематический этап
    Автор: Zlata.24 08:15, 20.02.2024
  4. ЧАЙ С ОПИЛКАМИ
    Автор: Ваена 13:20, 31.12.2023
  5. lisska96_5 (бывш. Мария Тера)
    Автор: lisska96_5 06:52, 27.12.2023
  6. О прочитанном
    Автор: lisska96_5 22:50, 19.12.2023
  7. Олива
    Автор: Олива 17:23, 19.12.2023
  8. Juligera
    Автор: Juligera 22:02, 15.12.2023

Изменения статуса

  1. профиль Иногда в мою голову приходят такие мысли, что тараканы аплод... 17:21, 23.10.2019
  2. профиль Здешний Демиург! 14:48, 18.01.2019
  3. профиль Бог форума 01:41, 18.01.2019
  4. профиль Ну это где они все друг друга убили, потом разложились и в т... 20:18, 04.08.2018
  5. профиль Я девушка тихая и скромная: обидите - тихо закопаю, скромно ... 20:24, 12.07.2017
  6. Просмотреть все статусы