"Призрак" Серафины.

Лучик утреннего солнца пробился сквозь пыльное окно конюшни и упал на дощатый пол, усыпанный клоками соломы. Мухи бились о стекло, не в силах вырваться из помещения и неприятно жужжали.
Рыжий жеребчик Пряничек пофыркивал в стойле переминаясь с ноги на ногу, черно-белая лошадка Радуга пережевывала овес, а Лютик и Яблочко лежали. Ножка у последней продолжала болеть и бедная животинка тихо вздыхала, не притрагиваясь к еде. Повязанная вчера повязка сбилась, являя опухоль и ссадину, что начала гноиться. Кобылка тусклым взглядом смотрела в пол, ей было плохо. Хотелось пить. Но некому было принести Яблочке воды. Та, что ухаживала за ней, сейчас лежала недвижимо на лавке в углу конюшни, укрытая рогожей и ожидающая, когда ее понесут отпевать. Но людям сейчас не было дела до опустевшего тела и они сосредоточились на поисках убийц, чтобы не стать следующими. Страх двигал ими. Его аромат витал в каждом закутке старого монастыря и так и манил попробовать его на вкус...
На серое полотно, что укрывало труп, опустилась жирная муха, поползла по грубой ткани, словно почувствовав, что под ней находится мертвая плоть. Остановилась, перебирая лапками. Инстинкт насекомого подсказывал ему, что сюда можно отложить кладку, благо пищи личинкам здесь много. Осталось только найти лазейку в рогоже. Муха поползла по груди покойницы, доползла до шеи и отыскав крохотную щелочку в ткани, протиснулась внутрь...
Вдруг, ткань начала оседать, контуры тела смягчились, словно расплывались по лавке, как тающий на солнце сугроб, а затем вдруг, принялись твердеть, вытягиваться, изменяться, перетекая во вполне человеческие очертания, но в то же время совершенно далекие от женского тела. Вмятина на месте лица выправилась, ткань начала подниматься со стороны макушки, словно голова мертвеца вытягивалась, худые бугорки грудей ввалились, обрисовав узкую грудную клетку, ноги начали удлиняться, а из под края покрывала на пол опустилась тонкая черная змейка, то ли щупальца, то ли хвоста... В следующее мгновение из-под рогожи вынырнула абсолютно черная рука с тонкими пальцами и накрыла то место, где должно было располагаться лицо, сжала ткань, сминая ее и сорвала прочь, явив взору, словно выточенную из ромбовидного куска угля, голову и уплощенное лицо с тонкими губами и еле заметным бугорком носа. Существо распахнуло круглые, обжигающие зеленым огнем глаза, и резко село на лавке, отвело руку с покрывалом в сторону, разжало пальцы. Ткань мягко опустилась на пол. С одной из ее складок скатился на доски зеленовато-черный комочек. То оказалась муха, раздавленная объятиями черных пальцев.
Существо спустило с лавки одну ногу, оканчивающуюся тремя пальцами одинаковой длины, на клочки соломы. Стопа по человеческим пропорциям была непривычно удлиненной и напоминала звериную лапу. Одежде на пришельце не было, но его гладкая абсолютно черная кожа напоминала блестящий латекс или водолазный костюм, плотно покрывающий плоть.
Создание обвело взглядом конюшню, бросая на дощатые стены зеленоватые отсветы, полумрак которой еще не разогнали лучи нового дня. Не обнаружив ничего интересного, оно легко оттолкнулось от лавки и одним грациозным прыжком достигло потолка, ловко перевернувшись в воздухе, выпустило из пальцев длинные когти (такие же черные и лаковые, как все тело) и вцепилось ими в потолочные доски. Когти вошли в дерево совершенно беззвучно, как нож в масло, и удержали существо наверху. Оно на несколько секунд замерло, только длинный хвост с уплощенным кончиком выписывал замысловатые пируэты в воздухе, а затем поползло к противоположной стене. Оно передвигалось так легко и естественно, словно земное тяготение на него не действовало. Каждое движение было плавным, выверенным, казалось корпус существа плывет над потолком, а конечности движутся так, как не смогли бы гнуться руки и ноги человека. Суставы создания были крайне подвижны и оно чем-то напоминало паука, что ловко ползет к своей цели. Следов от когтей на потолке не оставалось, так как вмятины тут же выправлялись реальностью.
Когда оно проползало над конюшнями, лошади заволновались и зафыркали, забили копытами, вскочили на ноги, но черный не обратил на них внимания. Его манили куда более настоящие объекты.
На миг замерев у стены, что прилегала вплотную к монастырю, существо посмотрело на препятствие и доски перед ним поблекли, выцвели, а затем исчезли, образовав темное пятно пустоты. Оно нырнуло туда, и в бреши тут же проступил рельеф досок, они стали ярче, уплотнились и теперь в конюшне ничто не напоминало о существе и черной дыре, где оно исчезло. Кони успокоились и теперь понуро стояли в стойлах, словно горюя о погибшей хозяйке. Но лавка была пуста и теперь ничто не напоминало о ней. Только пыльная рогожка валялась на полу, словно сброшенная кожа...

В трапезной пара простых деревянных столов были тщательно убраны, лавки ровными рядами располагались вдоль них. На дальнем от окна столе красовался букетик ромашек в глиняной вазе, оставленный вчера какой-то монахиней, видать, чтобы украсить аскетическое убранство. Вдруг, цветочки опустили головки, лепестки посыпались с них, словно снег на столешницу, а потом на глазах засохли. А над ними на потолке сгустились тени, стеклись из темных углов, налились чернотой... пока тьма не зашевелилась и в ней не вспыхнуло два зеленых фонаря глаз.

Пока еще никто не пришел сюда. Но существо знало, что зал скоро заполнит народ. Оно замерло в темном углу, меж ликов святых, что украшали беленые своды трапезной, и принялось ждать под покровом первозданных сумерек. Ждать, когда можно будет и ему вкусить угощение...

По помещению прокатилась волна шепота, прислушавшись к которой, можно было разобрать фразу, которая все время повторялась, то утихая и напоминая шум в раковине, когда ее подносишь к уху, то усиливаясь и отдаваясь ударами пульса в висках...

Mors stupebit et natura, сum resurget creatura, judicanti responsura...*


PS: * - Mozart W.A. "Requiem"

PS2: Персонаж перенесен в мир Дюма из романа Раптора "Хо".

Марта Свани, монахиня

В трапезную, тяжело припадая на правую ногу и опираясь о стену, проковыляла сестра Марта. Её внешний вид был приведён в относительный порядок, ушибы и синяки, натёртые специальными мазями, скрылись под наглухо застёгнутыми одеяниями. Одна из сестёр хотела было помочь женщине, но та отказалась от поддержки и прошествовала прямо в центр небольшой площадки перед столами трапезной. Солнечные лучи, тонкими струйками проникающие в узкие окна, облепили её помятую рясу яркими пятнами, резко выделив аккуратный шов на грубой ткани и небольшую подпалину. Вчера его ещё не было.
Обменявшись сдержанными приветствиями с матью-настоятельницей, Марта дождалась появления остальных подозреваемых и мушкетёров:

- Спаси Господь души их, безвременно ушедших, прости им грехи их, забери страдальцев в кущи свои. Покарай святотатцев, посмевших пред ликом Господним в обители Его совершить злодеяния, защити души, преданные Тебе. Неисповедимы пути Твои, но теперь Тобою указан нам путь: убийцы среди нас и Создатель привёл их в эти стены, чтобы они получили заслуженное возмездие.
Суета растерянной толпы поумолкла, и монахиня заговорила громче, чтобы её голос слышали все:

- Да не покажется это нескромным, но у меня есть веские основания говорить первой. Сегодня ночью я подверглась нападению. Когда луна уже прошла большую часть своего пути, мне послышались стоны. Со свечой я поспешила проверить, что стряслось, но когда подошла к лестнице, неизвестный выскочил из ниши и столкнул меня вниз. Сказать ли, что кубарем скатившись по каменным ступеням, я не была в состоянии разглядеть нападавшего даже после того, как он, спустившись за мной, нанёс ещё несколько ударов. Неспроста он, ирод, караулил во тьме, да не минует его суд Господень. Единственное, что я заметила - фигура была скорее мужской. Не возгневись, Господи, если я неправа и обвинения мои ложны, но из всех нас подозрения мои падают на

Спойлер [+]

графа де Монмартра

Диана Кларисса Люси Перси, проездом из Парижа

Диана Кларисса, внимательно выслушав аббатису Селесту и пострадавшую монахиню, задумалась о чем-то невеселом.
-Матушка Селеста, мне горько и больно от столь трагичных событий, свершившихся этой ночью. Убийца девушки так и не найден, и драгоценности ни у кого из погибших не обнаружили. Убили троих, и сделал это не один человек, а несколько. И, конечно, у них есть предводитель. - она замолчала и, расправив веер, начала обмахивать лицо, бледное и печальное. - Да не обвинят меня присутствующие здесь в избытке эмоций, я назову имя человека, который кажется мне подозрительным, и имя это

Спойлер [+]

Граф де Монмартр

Мадам Карлайл, гостья монастыря

Войдя в трапезную вместе со всеми, она стала свидетелем пылкой обвинительной речи монахини. Задумчиво помахивая веером, прошла в уже ставший своим тихий уголок и присела на стул. Вслушиваясь в тихие разговоры и не менее эмоциональные обвинения, пыталась понять, кто из присутствующих ведёт себя … подозрительно, что ли. *Как много скрывает каждый из нас. Есть ли здесь хоть кто-нибудь, не прячущий какой-нибудь тайны ото всех?* Мадам Карлайл всматривалась в присутствующих. *Обсуждать и осуждать вслух? Ну, уж нет! Вчера одна уже высказалась – и где теперь она? Кто из них наиболее подозрителен? Кто-то из мужчин? Граф в черном с непроизносимым именем? Хромой господин, собирающийся объехать 13 (!) монастырей? Маркиз, мечтающий поправить своё состояние через брак с богатой наследницей? Надеюсь, это не воспитанница герцогини… Босой монах-капуцин? А может, женщина? Любопытная босая монашка? Юная дева, ожидающую замужества неизвестно с кем? Молодая женщина, потерявшая ребенка? Вдова из Парижа? Побитая монахиня? Ослушавшаяся свою госпожу служанка?* она снова оглядела присутствующих и остановила свой взгляд на дворянине из Прованса. *жалуется на немощь, а в винный погреб забраться сумел, да ещё и монахинь отвлекает от молитв. А уж манеры!...*

Спойлер [+]

Сезар де Ле Бо

Мэри, служанка одной очень известной дамы

Мэри весь день не могла сдержать слез - ночью преступники убили единственного человека, который проявил к ней, к Мэри, участие впервые вот уже за много лет; убили ту, которая увидела в Мэри не просто служанку, а человека. "Какая красивая, гордая, независимая она была! Такая смелая! Как горели огнем её глаза!" Слезы снова покатились по щекам Мэри, даже здесь, в трапезной у нее не получилось их сдержать кто же посмел сотворить с ней такое?
Серафина никак не выходила у Мэри из головы, нет, конечно, мушкетера и нищего ей тоже было жаль, как жаль и сестру Марту Свани, но смерть Серафимы стала для Мэри настоящим горем. Весь день она старалась отвлечься, как могла: предлагала свою помощь в организации погребения, но всем сейчас не до этого - все слишком заняты поисками убийцы; ходила на кухню и предлагала помочь с приготовлением обеда, но сестры-монахини уже сами справились...Скорбь и неотвратимость произошедшего словно витали вокруг. А еще страх...самый настоящий животный страх, что можно стать следующей жертвой..."Я больше никогда не нарушу приказов госпожи! Сделала бы все, как она велела и ничего бы этого не было....Только бы выбраться отсюда живой. И найти тех, кто убил Серафину...Не может же ее смерть оказаться безнаказанной...А я сделаю все от меня зависящее, чтобы помочь мушкетерам найти преступников"
Мэри огляделась вокруг: кто слишком равнодушно отнесся к известиям? "Может быть, это вон та пышная дама? Диана Кларисса Люси Перси, кажется...Слишком уж равнодушный вид...Да и мадам Карлайл вроде не обременена горем...Но нельзя забывать и про графа Монмартра...Не вызывает он у меня доверия..Как пить дать, что-то замышляет! Ох, Божечки, что же такое творится в таком святом месте?"
Мэри поправила вечно сползающий чепец, набралась храбрости и сказала:
-Мне кажется, что это

Спойлер [+]

Граф де Монмартр

, слишком уж равнодушен он и невозмутим, словно для него происходящее не является ни шоком, ни горем, ни потрясением

Сестра Тереза Лаура, Монахиня Ордена Босых Кармелиток

Медленно и бесшумно, так что казалось, будто сестра парит в воздухе, в трапезную вошла Тереза Лаура. Лицо кармелитки было бледно, щеки и глаза впали, белки глаз были воспаленные и покрасневшие, сказывалась очередная бессонная ночь. Всю ночь провела в молитве монахиня, стоя на коленях на холодных каменных плитах храма Бетюнской обители. И теперь, выслушав ужасные вести от настоятельницы, в глазах девушки застыл ужас и стояли слезы.
" Это просто чудовищно! Как Господь допускает, чтобы такие нелюди, существа от противника Господа нашего, ходили по земле? Как посмели они зайти и попросить приюта в Божьем доме? Настоятельница Селеста просит помочь в поимке преступников! Но как их ловить? Если сестру Марту избили, несчастного убогого зверски убили? А молодой мушкетер, офицер короля? Неужто сам себя убил, хоть и случайно? Девушка, живущая на конюшне, кому она мешала?"
- Матушка Селеста, прошу простить меня, - тут сестра Тереза зашлась хриплым лающим кашлем, похожим на застарелый бронхит, - мне кажется, да простит меня Господь наш всемилостивый и всепрощающий, что не место мужчинам в женской обители. Все зло от мужчин!

Спойлер [+]

Сезар де Ле Бо

Маркиз Фриангриен де Флюсель
Поцокав и поохав, маркиз поспешил высказаться.
- я всегда думал что аббатство, монастырь или другое богоугодное заведение обходит несчастье и любое ненастье. Но, очевидно, я ошибался, потому-то мы видим слишком много убийств и жестокости в стенах этого заведения, - начал свою речь мужчина, - но, возможно я неправ, и сам Господь Бог послал испытания на наши голову и на крышу, так любезно приютившего нас аббатства. Возможно, что все умершие, пусть земля им будет подушкой, были злодеями и душегубами, пусть Господь простит им, да и нам, грехи. А может, умершие были честнейшими людьми, и Бог прибрал их души к себе, дабы оградить их от бед и греха, и я склонен верить именно в этом - Флюсель уже сам забыл о чем хотел сказать, - но, скорее всего, среди нас есть те, кому угодны преступления. Кого Всевышний послал нам, дабы проверить нас, детей его, на веру, - закончил пламенную речь Фриангриен.

Спойлер [+]

Граф де Монмартр

Граф де Монмартр

Граф де Монмартр возвел очи горе и помолился за усопших - кратко, но прочувствованно. В конце концов, хоть он и являлся прожженным до мозга костей придворным, но не был лишен сострадания.
К тому же, покойная Серафина напомнила ему: а) юностью и б) яркой красотой единственную родную дочь, оставшуюся в Париже.
Затем граф обвел взглядом находившихся в комнате. Все, казалось, были изумлены и напуганы. Столько смертей, и таких странных и ужасных, за одну ночь! Да еще избитая женщина... Даже кончина де Фруа в свете всего происшедшего выглядела крайне подозрительной. Офицер не казался человеком, не умеющим обращаться с огнестрельным оружием.
"Но ведь кто-то же виновен, - сказал себе де Монмартр. - И этот кто-то вполне может находиться сейчас здесь, совсем рядом".
Интересно, а почему в случившемся не подозревают господ мушкетеров? Хоть они и охраняют монастырь снаружи, вне стен обители, но что стоит четырем ловким и сильным мужчинам проникнуть внутрь и совершить какое-нибудь злодейство под видом того, что они хотят отомстить за возлюбленную своего друга?
Этой ночью, например, граф слышал нечто весьма интересное. За стенами обители сначала долго раздавались вопли "Констанция!", а затем какие-то, похоже, нетрезвые голоса, - наверняка это были люди господина де Тревиля, - затянули песенку с очень подозрительными словами. "Пора", "Порадуемся", "Шепнем судьбе: большое спасибо..."
А) «Пора» - это явно был намек на то, что пора начать мстить за Констанцию. Б) «Порадуемся» - что убили кого-то. В) «Шепнем судьбе "спасибо"» - что нас не подозревают... Одно это "шепнем" - значит, тихо и еле слышно, - наводит на определенные мысли, учитывая, что эти молодчики-мушкетеры вечно орут так, что небо содрогается.
Вот смерть бедняги нищего. Да еще такая жуткая. А) отрубили голову, б) в рот вставили пучок зелени... Такое зверство мог совершить только человек, совершенно лишенный чувства милосердия. Даже над трупом поиздевался...
Почему же никто не думает, что эта смерть на совести господ мушкетеров? Да эти изверги любому голову отрубят, даже какой-нибудь беззащитной женщине, и глазом не моргнут, пусть она хоть на коленях молит их о пощаде!
...Но аббатиса настаивает, что все эти ужасные происшествия на совести кого-то из находящихся здесь. Что ж, придется ей поверить. И вынести свой приговор наиболее подозрительному. В конце концов, ему, графу де Монмартр, тоже "пора". Пора выбираться отсюда. Ноготь Его Величества не дает ему покоя и лишает сна... Значит, чем скорее будет изобличен и казнен преступник, или преступники, тем лучше.
Де Монмартр не мог понять одного: почему эти женщины так на него ополчились и подозревают во всех злодеяниях этой ночи. «А)Мужененавистницы и б) неврастенички», - так определил он их поведение. И добавил: "А вот прощелыге Флюселю я это припомню".
Граф еще раз провел рукой по своему ордену и произнес, с завидным хладнокровием царедворца:

Спойлер [+]

- Сезар де Ле Бо.

Сезар де Ле Бо. Дворянин из Прованса. 54 года

Бледный, как смерть, маркиз изрёк (не теряя, впрочем, присутствия духа) :

- Всем, я думаю, известна печальная история Жиля де Рэ, маршала Франции, храбреца и рыцаря без страха и упрёка. И не менее известен её финал : уличённого в многочисленных убийствах, мужеложестве, скотоложестве и неуплате податей в королевскую казну де Рэ публично удушили под радостные вопли ликующей толпы. "Давай! Так его! Водой ему в харю плесните, откачайте немного, а потом по новой. Ещё хотим!" М-да.
Минувшей ночью я задремал за чтением Евангелия от святого Луки (у сестры Беатрисы крайне монотонный голос, в сон от него клонит, прошу обратить внимание аббатисы на этот нелицеприятный факт) и явилась мне пресвятая матерь Божья, которая своим перстом указала на одного из собравшихся здесь и произнесла : "Этот убийца. Такая ж самая скотина как и Жиль, а может похуже даже. Да, и за старой каргой-иностранкой приглядывай в оба. Ну ты понял". Я проснулся и наспех облачившись поспешил сюда, чтобы донести до вас откровение свыше.

Спойлер [+]

Граф де Монмартр

Мария Тересита. 28 лет. Живет при Бетюнском монастыре.



Мария подошла к высоким тяжелым дверям трапезной. Немного помедлив, разглядывая искусный узор, которым покрыл плиты неизвестный мастер, она распахнула двери . Опустив голову , чтобы не встречаться ни с кем взглядом, прошла к облюбованной ею вчера обшарпанной стене . Устроившись, она погрузилась в раздумья , поводов для размышления было предостаточно. Прошедшая ночь была ужасна…
Из этого состояния её вырвала речь аббатисы, осознав смысл сказанного , женщина сжалась от ужаса, с трудом удержавшись на, ставших ватными, ногах. Три смерти за ночь. Три!!! Как господь позволяет твориться таким ужасным вещам в этой святой обители!!! На аббатису было невозможно смотреть, бедняжка бледна как полотно. Было заметно как тяжело ей дается контроль над собой.
*Какая страшная смерть постигла этого несчастного, мало того, что лишили жизни , так над его телом безжалостно надругались. * Представив эту картину, она с трудом сдержала тошноту. *Во всяком случае Серафима и этот мушкетер избежали подобной участи. Уверенна что, это дело рук не одного человека(а можно ли способного на такие зверства назвать человеком?), а нескольких*
- Вечный покой даруй усопшим, Господи, и да сияет им свет вечный. Да покоятся в мире. Аминь. Аббатиса, эта ночь была ужасна для всех нас, произошли поистине леденящие душу события…Мы должны как можно скорее найти и покарать злодеев, они не могут остаться безнаказанными. Вчера мы уже голосовали, возможно, если бы многие из нас не воздержались от принятия решения, не было бы этих смертей, они лежат и на нашей совести тоже…Я уже приняла решение и не намерена его менять…*Моя интуиция никогда не подводила меня* . Я считаю, что виноват

Спойлер [+]

Граф де Монмарт

, он несомненно замешан в ночном происшествии…
Марии казалось, еще чуть-чуть и все части мозаики лягут на свои места и будет ясна вся картина . Вот только как бы не стало слишком поздно...

Коринн-Бернардет Атре, воспитанница пожилой герцогини фон Букгам, обитающая против воли в монастыре, в ожидании лучшей партии для замужества.

В трапезную запыхавшись вошла воспитанница герцогини. Ее щеки разрумянились, видимо последний остаток пути она пробежала, боясь оказаться в числе опоздавших, а ведь сколько раз Герцогиня наставляла ее : "Приходить на званные вечера девушке надобно с опозданием. Но расчитывать время так, чтобы не появиться самой последней."
Вступив в трапезную, где все только собирались Коринн, оправила свое светло-лимонное платье, со светлыми оборками и желтами лентами, заколка-полушляпка, по эскизам самых престижных парижских модельеров, подхвалывала вьющиеся волосы девушки, собирая в высокий и пушистый хвост, она увидела подобную прическу у одной из учениц в институте, и сегодня впервые попросила свою служанку уложить волосы таким способом.
Коринн прошла в сторону, где стоял виконт Лоран. Она расправила все свои юбки, раскрыла веер, золотой нитью на котором были вышиты ее инициалы КБА и как и все стала слушать обращение аббатисы. С каждым произнесенным словом матушки, ее милое личико изменялось, утренняя улыбка сползла, в глазах поселились искорки страха. Она оглянулась по сторонам и правда заметила, что не все были сегодня на месте. Не было нищего, хоть ее аристократические манеры и благодарили за это, но девушке было жаль старичка. Он был чист перед Богом и единственное, что ему ставилось в вину, что он не был чист телом. Несдержанная Серафина, дерзкая, но при этом свободная от условностей и без господина. Она была той заветной мечтой, которая словно вор-неумеха проникал в сердце и в душу самой Коринн. Была бы Серафин жива, Коринн непременно бы ее упросила рассказать о той... свободной жизни. Но трагедия с мушкетером стала для девушки последней каплей. Ее, скрытые под ажурной тканью, плечики дернулись от беззвучного смеха, это было преддверие истерики, явление, которое с ней не случалось с тех самых пор, как ее определили в институт для благородных девиц. Мушкетер короля и не умеет обращаться с оружием, это было бы смешно, если бы не было так страшно.
Коринн сделала глубокий вдох и заставила себя успокоиться, иначе бы подумали, что она плохо воспитана.
" Мон Дье! Кто способен свершить такой ужас? Что он хочет сделать с нами? Чего он добивается?"
Коринн надеялась, что под защитой мушкетеров она может не переживать за свою жизнь, но теперь, все было иначе. Здесь не было ни друзей, ни советников, каждый был только сам за себя.
"И теперь предстояло сделать самое трудное, выбрать, считай что наугад, кто повинен в этих смертях, кто не такой как все, кто хуже, чем он, или она, или даже я. О, Мон Дье! Не верю, что это могла быть женщина. Сломать мушкет мог сообразить только мужчина, да и приблизиться к мушкетеру мог кто угодно, никто не ожидал нападения, но сейчас все будут осторожнее." - думалось Коринн.
Но сколько раз она не осматривала всех, она отчетливо видела, что больной маркиз, что-то скрывает, его наигранное превосходство, (а герцогиня всегда была такой, и Коринн догадывалась какие грешки скрывает ее благодетельница). Его глаза, казалось, уже перестали излучать жизнь, он был уже потерян для нее, так почему бы ему и не отправить на тот свет еще пару-тройку честных людей.
Она уже хотела высказать вслух имя маркиза, но замешкалась...
Многие голосовали против графа с этим причудливым именем того холма в Париже. Коринн видела, что глаза графа бегали от лица к лицу, не понимая, за что его хотят казнить. О, если бы ее осудили, она бы тут же упала в обморок, чтобы пережить этот стыд и этот ужас.
"Голосовать как все за графа?, с отвращением думала Коринн, - не про это ли говорила покойная Серафин? Живи своим умом, ведь жизнь только лишь твоя".
- Матушка, - дрожашими губами прошептала девушка, - я хочу сказать, что... ночью я плохо спала, постоянно металась в постели и везде слышала шаги, будто божий дом и не спал вовсе, а все ходили по своим делам. Я слышала шаги, и да! - Коринн рывком подняла голову, и ее кудряшки взметнули вверх, - я вспомнила, кто-то проходил под моей дверью и... хромал. Я в этом уверена. Никто ночью бы не встал, если бы это не было злое намрение. Мне кажется, что

Спойлер [+]

маркиз Сезар де Ле Бо

, повинен в этих смертях.
Коринн вернулась на место, ее сердечко тоненько стучало, щеки налились румянцем, ей было по настоящему страшно.

Отец Жерар, монах ордена капуцинов.
Войдя в трапезную отец Жерар с неудовольствием посмотрел на стенающих монашек:
"Чему они так убиваются, ведь тело только прах, главное душа, а души погибших уже пред чертогом Господнем.
Хотя...
Вот, Франсуа Лохматый, оказывается он лицедей, а ведь известно, что не бывать в раю служителям столь
богомерзкой профессии. Но мученическая смерть, я верю, ему будет ему зачтена.
Или Серафина де Клермон, весьма разговорчивая дама, и оказывается, отшельник, но что то я не заметил вчера,
чтоб она хоть раз перекрестилась, каким богам она молилась, кто ж узнает. Но Господь разберётся!
А Жано де Фруа ..."
- Мать настоятельница, точно ли известно, что Жано де Фруа умер от срикошетившей пули, не мог ли он застрелиться?
- Ведь в таком случае мы не имеем право хоронить его в пределах кладбища.
Неодобрение происходящего в отце Жераре росло:
"С каким упоением все разбрасываються обвинениями, "мне показалось", "мне приснилось", "я уверена"".
Он посмотрел на обойх обвиняемых другими мужчин:
- Господа вы ближе всех стоите к порогу смерти, не желаете ли исповедаться?
Так и не дождавшись ответа ни от одного из них, он отвернулься и коротко бросил:
- Ну что ж, пусть будет

Спойлер [+]

Сезар де Ле Бо.

"Может я и ошибаюсь, но как говорит мой наставник отец Иосиф: "Дыба и Господь разберуться" ".

Виконт Лоран де Сент-Омер, первый конюшенный герцога Орлеанского


Первый конюшенный брата короля вполуха слушал голоса высказывающихся по очереди товарищей по несчастью.
*но не стоит забывать, что среди них есть и настоящие злодеи, к примеру тот, кто, подобно дикому зверю, даже хуже зверя, расправился с несчастным бродягой. Этот изувер точно одержим бесами, почему же своды святой обители терпят такое кощунство?
Голоса разделились примерно поровну, ждали только виконта и монаха. Их голоса должны были решить судьбу одного из двоих обвиняемых, сегодня о помиловании не могло уже и быть речи - один из присутствующих должен был умереть. Лоран еще раз посмотрел на потенциальных покойников
*хм... а кто-то может уже так присматривается и ко мне и я не знаю, какая участь лучше - посмотреть быстрой смерти в глаза или как бродяга умереть в мучениях ночью, но что-то я отвлекся..
Кто же из них маркиз или граф умрет сегодня, хотя в голове молодого человека подозрения падали на человека, чье имя сегодня не звучало, не в его силах было что-то изменить для одного из этих двоих. Он достал из кошелька золотой луидор. Что же, все решит его величество случай: королевский лик - граф, королевская монограмма - маркиз. Вращаясь монетка взлетела ввысь, чтобы через секунду со звоном упасть на монастырский стол...

Де Сент-Омер встал из-за стола

Спойлер [+]

граф де Монмартр

Аббатиса Селеста наблюдала за обвиняемыми мужчинами. Сезар де Ле Бо после подозрений высказанных в его адрес, стал белее мела, и она уж подумала звать сестру Бернадетту , их монастырскую врачевательницу, но в этом отпала необходимость, как только прозвучал вердикт последнего обвинителя. Все взгляды обратились в сторону графа Мормартра.
- Граф, вам видимо придется проследовать с господами мушкетерами в Бастилию и ожидать своей участи уже там.
Мужчина в ответ не мог и слова вымолвить, он раскрывал и закрывал рот, силясь что-то сказать. Внезапно его лицо стало распухать, а складки на лице врезаться в кожу. Он схватился за ворот рубашки, стараясь ослабить его, пошатнулся и рухнул на пол. Он пытался вдохнуть в легкие воздух, но ему мешал уже распухший синий язык, который не помещался во рту.
- Позовите немедля сестру Бернадетту!- испуганно закричала аббатиса.
На зов настоятельницы в трапезную явилась полная монашка, подбежала к графу, упала перед ним на колени и с помощью ложки, засунув ее в рот несчастному, попыталась облегчить доступ воздуха.
-Мы уже ничем не может ему помочь, он скончался. – Посмотрите -врачевательница показала ложку с трупиком насекомого присутствующим. -Его за язык укусила оса.
Монашка Бернадетта встала с колен и перекрестилась.
- Что это?!- вскрикнула аббатиса, указывая на что–то блестящее, лежавшее рядом с телом графа.
Бернадетта подала настоятельнице интересующий ее предмет.
- Это кольцо! Одно из украшений украденных у Констанции Бонасье! Господа мушкетеры, проверьте нагрудные карманы умершего.
Из кармана графа извлекли письмо и передали его аббатисе.


Граф Мормартр, бросайте шлифование королевских ногтей и направляйтесь в Бетюнский монастырь. Там вы встретитесь с особами, которые знакомы вам по прежним общим делам. Ваша общая задача – добыть у жены галантерейщика драгоценности и письмо этого неуемного англичанина к австрийке. Любовницу известного вам гасконца оставлять в живых не стоит, так как эта деятельная особа доставила немало беспокойств нашему высокому покровителю. Настоятельница монастыря - аббатиса Селеста, хоть и недалекого ума дама, но предана австрийке. Будьте осторожны!


Граф Рошфор.


- Справедливая кара Господня настигла графа Мормартра, вора и убийцу беззащитной госпожи Бонасье. Пусть трепещут его пособники в этом дьявольском деле! Одумайтесь и, пока не поздно покайтесь, ибо Иисус Господь наш будет нести прощение тем, кто в час страшного суда не скроет своих грехов и отступничества от Его заповедей.

Спойлер [+]

Rigoletta – 7 голосов (alex_d55, Kaia Aurihn, Мария Тера, MarffinKot, Josei, lisenok1703, ezhik.
MarffinKot – 5 голосов (Книгочей, J111Evgen, Kassiopeya, Майлика, Rigoletta)

Казнен Rigoletta, роль Интриган

Обьявляется ночная стадия

Кубик выпал Josei

"Призрак" Серафины.

Зависнув на потолке, оно наблюдало, как трапезная постепенно заполняется людьми, как тревога вперемежку с любопытством пропитывает зал. Оно не вслушивалось в речи - всё равно это лишь пустые звуки, произносимые для того, чтобы скрыть бурю в душе, шторм мыслей под аккомпанимент часто стучащего пульса. Когда одна из женщин поведала окружающим то, что терзало ее душу, тревога из ее слов, как яд, передалась остальным. Теперь в воздухе витал аромат надвигающейся паники. Человечки тщательно скрывали страх, но сумеречник его отчетливо чувствовал.
"Пока они еще могут это делать..."
Существо не сдержалось и облизнуло тонкие губы влажным черным язычком. Оно было голодно и предчувствие скорой трапезы волновало его аппетит.
Вот каждый из людей ("хотя людей ли?") произнес имя того, кого хотел бы видеть мертвым, чтобы самому остаться в живых.
Черному нравилась эта игра. Нравилось наблюдать в предвкушении скорой развязки.
"Они, как те мухи на окне конюшни, что бьются в пыльное стекло, но никак не могут выбраться. Правда пленяют их не деревянные стены, а незримые барьеры, что может построить только сознание. Вот только такие препятствия намного нерушимее материальных стен..."
Имя одного пожилого господина звучало чаще всех.
"Чем же он им так не понравился?.. Может тем, что сумел выделиться? Хотя - не важно. Монмартр - типичная марионетка. Не удивительно, что и они это тоже почувствовали. Правда большинству это не дано осознать..."
Создание немигающе уставилось зеленым пламенем глаз на графа. Оно чувствовало, что кукла обречена и наслаждалось этим. Момент развязки так близок... Страх Монмартра уже прекрасно ощущался, адреналин в крови его зашкаливал...
"Какой аппетитный аромат... Пора!"
Черный скользнул из тени угла на пол и метнулся к обреченному, когда из уст аббатисы полились слова приговора:
- Граф, вам видимо придется проследовать с господами мушкетерами в Бастилию и ожидать своей участи уже там.
Существо подскочило к приговоренному до того, как ему стало плохо, подкралось сзади, не выходя из сумерек, и положив руки ему на плечи, резко выпустило когти и рвануло Монмартра на себя, одновременно делая шаг назад.
"Для куклы это будет сильный стресс. Но на питательность не повлияет"
Тело графа слегка покачнулось, но он устоял на ногах, продолжая пялиться на аббатису полным ужаса взглядом... Время потекло медленнее, а затем остановилось. Люди в трапезной застыли и стали походить на манекенов. Мир поблек, выцвел, свет за окном отдалился, потемнел и затопил помещение...
Сумеречник держал за плечи, упавшего от рывка на пол, графа, который с ужасом взирал на свою спину, что недвижно замерла буквально перед ним. Он ничего не понимал. Не сразу, но он поднял голову и в растерянности, сменяющейся ужасом, уставился на своего пленителя. Зелень глаз парализовала мысли, вызывала дикий ужас и желание убежать, как можно дальше. Но существо держало жертву мертвой хваткой. Человек в панике дернулся, но монстр впустил когти глубже в его плоть, причиняя боль и заставляя оставить попытки к бегству. Затем существо огляделось, словно выбирая направление движения, а затем перехватило добычу поудобнее правой лапой и поволокло за собой к стене помещения, лавируя между "застывшими" людьми.
Трапезная сильно изменилась. Стены потемнели, окна исчезли, столы тоже куда-то пропали, за то там, где они стояли появилось три прохода, арочных, как в погребе. Именно в ту сторону волокла его тварь. Мужчина позвал на помощь, но силуэты людей в зале даже не дрогнули, явно не услышав мольбы. Его крики отдавались от стен, множились, искажались и возвращались обратно режущей слух непроизносимой тарабарщиной.
"...врууурнкееншшш... фкрхыцнааа... тргдандииииг... атолжтфч..."
Самое ужасное заключалось в том, что никто из присутствующих даже не заметил, как графа утаскивает существо, которое ему показалось чертом.
Существо втащило жертву в средний проем и последнее, что увидел несчастный в трапезной, была его собственная спина, которая, как ни в чем не бывало стояла в круге обвиняющих его людей...
Коридор, как только они покинули трапезную, расширился. По его стенам возникли светильники, трепещущие живыми красноватыми огоньками, бросая дрожащие отсветы на каменную кладку стен.
Куда ведет туннель, пленник не видел, так как его волокли задом на перед чьи-то сильные пальцы, больно царапающие кожу, явно когтями.
"Кто же это?" - в ужасе думал пленник. - "Неужели за мои грехи черти решили забрать меня в Ад?.."
Он снова закричал, но даже не смог расслышать собственного вопля, словно он потерял голос или же слух. Но это было не так - странные похрюкивающие звуки, что разносились по коридору граф различал, а свой голос - нет. От этого ужас только сильнее охватывал осужденного.
Существо наслаждалось испугом куклы, смаковало его в предвкушении пира.
Вот еще один поворот, и коридор закончился тяжелой металлической дверью.
Пришли.
Черный толкнул дверь и та, противно заскрежетав, открылась в темноту. Повеяло сыростью. А еще нежным приторно-сладковатым ароматом.
Рот существа наполнился слюной и оно голодно сглотнуло.
Вниз вело несколько ступеней и Черный сбежал по ним вниз, нещадно проволоча графа по каменным ступеням и заставив его охнуть от боли.
Человеческие глаза не могли ничего различить и пленник затрясся от ужаса, уже инстинктивно предчувствуя нечто ужасное.
Существо щелкнуло пальцами и в помещении плавно зажглись огоньки. Они зависли в воздухе напротив стен белесыми шариками, что иногда загораются на болотах или кладбищах. Но не они вызвали страх графа, а то, что они осветили. Сначала Монмартр решил, что стены состоят из округлых белых булыжников, но присмотревшись понял, что ошибался. Это были черепа. Человеческие. Множество. Даже представить страшно, скольким же людям они принадлежали...
Черный разжал хватку и отпустил пленника. В это мгновение дверь сама собою с глухим ударом захлопнулась, погрузив помещение только в призрачный свет. Зала, или точнее пещера из черепов была абсолютно круглой, а вот центр помещения был окутан мраком - шарам не хватало яркости осветить его.
Человек, почувствовав свободу, вскочил на ноги и уже собрался кинуться прочь от чудовища, но оно только этого и ждало и тут же ловко схватило левой лапой обреченного за горло, слегка сжало пальцы, удерживая. Монмартр захрипел, завырывался, но хватка была железной, вцепился руками в предплечье существа, но пальцы заскользили по неестественно гладкой коже.
Сумеречник беззвучно усмехнулся и оторвал человека от пола, держа за горло. Приподнял над собой, заставляя хрипеть и сучить ногами.
"Ему не вырваться. Он обречен. Как он не может понять этого?"
- Отпусти... - просипел человек. Но существо ему не ответило. Только принялось неспешно свободной рукой освобождать куклу от одежды. Острые когти легко разрывали ткань, царапали плоть, украшая кожу алым узором порезов.
Граф закричал насколько позволяло его положение, а оно наслаждалось его ужасом и беспомощностью.
"А страх куклы силен! Что же он ощутит в конце трапезы?.."
Когда последний лоскут свалился с обнаженного тела графа, существо разжало пальцы и человек мешком рухнул на пол, схватился за горло, закашлялся.
Сумеречник прошел к центру зала и скрылся во мраке. Что-то зашуршало, а затем во тьме вспыхнул призрачный огонек, разросся и взлетел к потолку, осветив под собой огромный черный монолит, напоминающий гроб. Или алтарь.
Граф всхлипнул, уже понимая, что его не ждет здесь ничего хорошего, и пополз в торону, которую он посчитал выходом. Но существо, увидев куда направился пленник, парой шагов нагнало его, склонилось и подхватило на руки.
- Что ты делаешь?! Отпусти! - закричал человек. - Господи, спаси и сохрани!
Но монстр нес его к камню в центре залы, совершенно не обращая внимания на его вопли.
- Мне еще рано умирать! Я еще не пожил а) потому что не оставил наследников! б) потому что люблю жизнь! в) потому что у меня еще остались незавершенные дела! и г)... г)... это бесчеловечно!
- А кто сказал, что ты - человек? - впервые заговорил похититель. Его мягкий, обволакивающий сознание голос, не напоминал ни мужской, ни женский по тональности, и растекся по помещению, не оставив эха.
- Кто я?! Человек, конечно же! а) потому что я творение божие! б) потому что у меня две руки, две ноги и голова! в)... потому что я не могу быть ни кем другим!
- Логично, - усмехнулся монстр, укладывая человека спиной на камень, который только с виду выглядел таковым, а на ощупь оказался мягким, как глина, а еще теплым и... липким!
- Вот только ты себя переоцениваешь, - произнесло существо, вдавливая человека в "алтарь", приклеивая его к нему, словно муху, упавшую в банку с вареньем.
- Нет! Изыди... Сатана! - вопил человек, чувствуя, что теряет подвижность. - Враг рода человеческого! Изыди, нечисть поганая! Свят-свят, чур меня!
Монмартр попробовал перекреститься, еще не успевшей прилипнуть к "камню" рукой, но существо оборвало его судорожную попытку, вдавив за запястье его конечность в податливую и липкую массу. Как ни странно, чудище к этому "камню" не липло.
- Что ты собрался со мною сделать?
- Съесть, - спокойно поведало создание.
- ЧТО?! Я... Я граф его Величества короля! Я очень важная шишка! Меня нельзя есть! Меня...
- Заткнись, - прошипело существо. - Или я вырву тебе язык. Раньше времени.
Но пленник, переполняемый ужасом, только закричал.
- А ты вкусно пахнешь. Прямо, как перезрелый плод.
С этими словами монстр наклонился и вцепился мелкими острыми зубками мужчине в плечо. Рванул, оторвав кусок кожи с нитями мышц и принялся пережевывать. Проглотил.
- Самое то! - изрек монстр. - Хотя... пробовал и вкуснее, но с голодухи, даже самая паршивая еда кажется деликатесом.
- Отстань от меня! Уйди! Мне же БОЛЬНО!
Кровь залила плечо, заструилась на "камень", впитываясь в него, словно в губку.
- Это еще не боль, - улыбнулся монстр, приседая перед жертвой на корточки. Провел по ее груди пальцами, выпуская когти и царапая плоть, сначала тихонько, затем все сильнее, оставляя глубокие борозды. Тело человека вздрагивало от боли и ужаса, пыталось вырваться из липкого плена, но все его попытки освободиться оказались тщетны.
- Да, я грешил! - вопил граф. - Грешил! Но а) я искупал грехи! б) ходил в церковь! в) молился! и... г) Бог должен был простить меня!
- Не простил значит, - равнодушно произнес монстр, склонился к руке человека, лизнул кисть, а затем накрыл зубами указательный палец и сжал челюсти...
Раздался влажный хруст.
Граф взвыл, забыв о том, что хотел сказать.
Существо отстранилось, держа во рту палец несчастного. Вытащило его, повертело в лапе, а затем с хрустом откусило фалангу, пожевало.
- А ты ничего так, мне нравишься, - произнесло оно. - Хочешь попробовать? Ах, да, не оценишь.
Человек продолжал кричать и корчиться, безрезультатно силясь вырваться из липких пут.
Черный одним прыжком запрыгнул на камень, который даже не промялся под его весом и склонился над пленником.
- Я больше не буду грешить! - надрывался Монмартр. - Прости, Господи! Не наказывай меня пытками адсками! Не стращай Сатаной! ПРОСТИ МЕНЯ!!!
Существо вцепилось в бедро несчастного, вырывая большой кусок плоти, жадно проглотило. Видно было, что оно потеряло всякий интерес к беседе и теперь желает только одного - насытиться.
Монстр вырывал куски из бьющегося тела жертвы, заливая его, себя и пол алыми брызгами.
Когда на правом бедре оголилась кость, человек уже не кричал, а только постанывал, осознав, что обречен и моля бога о скорой смерти. Но создание не собиралось покончить с ним так легко. Оно, положив лапу на грудь несчастного, с наслаждением ощутило, что сердце человека еще бьется и рывком провезло когтями вниз, распарывая кожу и мышцы до самых костей.
Граф вновь издал полный муки вопль, чем вызвал только легкую улыбку твари.
Существо снова нанесло удар по торсу пленника, вспарывая острыми когтями живот обреченного. Тело под ним свела судорога, дыхание стало хриплым. Это агония, шок. Скоро сознание отключиться, не выдержав силы раздражения, что пронзили нервы. Но оно не отпустит его так легко...
Черный погрузил лапу в живот жертвы, нащупал что-то и сжал пальцы... рванул вверх, вытаскивая наружу темные змеи кишок. Намотал их на руку одним плавным движением и снова рванул, заставляя корчиться в муках плоть несчастного. Граф больше не кричал - у него просто не осталось на это сил. Сознание человека, не выдержав адской боли, поплыло, взгляд затуманился. Но создание не могло позволить кукле скончаться раньше, чем нужно и положив ладонь на лицо человека, заставило проясниться распадающееся сознание, и снова чувствовать боль с новой силой. Когда оно отняло ладонь, на губах мужчины выступила кровь.
Монстр улыбнулся и вырвал плети кишок из тела умирающего, швырнул их в сторону, и они приземлились на пол с неприятным хлюпаньем. Затем запустил обе лапы в брюшную полость и вырвал темный комок печени и принялся с жадностью пожирать, брызгая кровью.
Дыхание несчастного стало поверхностным, глаза закатились, побледневшее тело била мелкая дрожь. Ему недолго осталось.
Черный проглотив последний кусок, вновь запустил лапу в тело жертвы, но сейчас повел ее вверх, под ребра, разрывая диафрагму, прокладывая когтями путь сквозь легочную ткань к еще трепещущему в груди сердцу... Человек дернулся в последней судорожной попытке освободиться - уже совершенно неосознанной - но когда рука монстра достигла сердце и сжала его, обмякло. Тварь рванула трепещущий комочек и извлекло его на свет, раскрыла черные пальцы, явив на ладони сердце графа, которое вздрогнуло последний раз и замерло. Навсегда. Потом оно перевело взгляд зеленых глаз на побелевшее и осунувшееся лицо мужчины, на котором застыла маска муки. Сыто улыбнулось.
Кукла была мертва.
Затем создание принялось не спеша поедать сердце несчастного.
Мясо было теплым и вкусным, пропитанным агонией и болью, как раз такое, какое нравилось сумеречнику. Он прикрыл веки от наслаждения.
"Какой бесподобный кладезь пищи я отыскало! Даже охотиться не нужно! Ни грамма усилий и подготовки, только рот открывай! Красота..."
С урчанием проглотив последний кусок, создание вытерло рукой рот совсем по-человечески, распрямилось, встав в полный рост над разорванным трупом и довольно ухнуло.
Затем спрыгнуло с "алтаря" и направилось к двери.
Покидать такое щедрое на пищу местечко оно не собиралось.

Когда сумеречник покинул залу Черепов, "камень"-ловушка медленно принялся впитывать в себя останки Монмартра, поглощая энергию его души до последней капли... А в воздухе прошелестели слова:
Requiem aeternam dona eis, Domine, еt lux perpetua luceat eis...